28 ноября. Делаю первую запись. Сегодня вечером вернулся с работы, разделся и,
зайдя на кухню, чувствительно озяб. Чугунный регистр батареи оказался почему-то
холодным. Причём вчера уже выпал снег. За окном -8. Одел свитер. Подумал, что по
всему стояку нет отопления. Поужинал и оставил зажженной одну конфорку на
газовой плите. Около 20.30 позвонила в дверь пожилая соседка Соня, у которой
были в гостях малолетние внуки. Спросила про отопление. Я сказал, что по нашему
стояку его нет. Она ответила, что во всём доме его нет, а её дочь позвонила ей и
сообщила, что его нет в нескольких районах города. Соседка ушла укладывать
внуков, а я включил ящик: кокаиновый рай, говёный гламур, пафосные буржуа – всё,
как обычно…и вдруг, - в захлёб по федеральному каналу вещала напряжённая
физиономия ведущего: «…десятки городов России остались без света и тепла! В их
числе города Поволжья, Урала, Западной Сибири. Объявлено чрезвычайное положение.
Бригады МЧС…» О причине так и не сообщили, однако масштабы катастрофы меня
поразили. В Западной Сибири уже стоят сильные морозы. Достав из шифоньера пару
шерстяных одеял, я иду спать. Не знаю, что будет дальше… 29 ноября. Проснулся рано утром. Меня трясло от холода, хотя и спал в одежде. На
работу не пошёл. Побрёл на кухню и включил духовку в газовой плите. За окном
термометр показывал -10 градусов. В квартире максимум +5. Что делать? Куда идти?
Кому жаловаться? Кто виноват? Включил телеящик. Там вообще тишина – идут
какие-то сериалы, передачки. Вновь неожиданно прорвала эфир перекошенная
физиономия ведущего – «…продолжается катастрофическая ситуация в регионах
России. Сегодня руководители нашего региона срочно выехали в соседний регион за
выяснением обстоятельств и масштабов…». Бегут, суки, как крысы с тонущего
корабля. Что случилось-то, мать вашу?! Видимо, что-то произошло очень серьёзное.
В полдень по всем телеканалам выступил президент с экстренным обращением к
гражданам России. Вместо привычного респектабельного костюма на президенте была
какая-то спонтанная домашняя одёжка, это я успел заметить. Едва он начал вещать
о сложившейся ситуации, как экран телеящика неожиданно потух. Черт! Пробки?!
Нет, пробки в порядке. Значит, свет отключили. Бросаюсь к радио – единственному
источнику связи с внешним миром. Там гробовая тишина. Такого просто не может
быть… 30 ноября. Произошло что-то ужасное. Целые города России остались без тепла,
света (только газ остался) в самом начале суровой зимы. Ужасная катастрофа. Мои
окна выходят на вид широкого проспекта. Так, за 1,5 часа, пока я кипятил чай и
пил его, стоя у окна, я не заметил ни одного авто на ранее оживлённом проспекте,
ни одной живой души, бредущей по заснеженному тротуару. Чай пью почти каждый
час. Газовая плита не выключается. Посреди гостиной устроил себе лежбище: стащил
в одну кучу всё постельное бельё, матрацы, одеяла, пальто, куртки, - иначе
околею ночью. Сплю в двух штанах, свитере, шерстяных носках. На ночь горящую
плиту оставлять опасаюсь, можно задохнуться во сне. Надо что-то делать. 1 декабря. Долго думал с утра, что делать. Оставаться в квартире без «голубого
топлива» (его отключили сегодня ночью, как и водопровод, - хотя, скорее всего,
вся система просто замёрзла) - подобно смерти. Идти на улицу? Там -18 градусов.
Надо уезжать. Оделся потеплее, взял все имеющиеся деньги, документы и направился
на вокзал. На улице все магазины и учреждения закрыты, всюду люди кучкуются
посреди дворов, что-то жгут, дабы согреться. Тут несколько человек дербанят
поролоновые сидушки в салоне мёртвого троллейбуса, там ломают деревянный ларёк,
а здесь пытаются дерево спилить ножовкой. И всё – в огонь. По проспекту в
одиночестве медленно ползёт облезлое авто. Торможу и прошу водилу в густой
щетине подкинуть до вокзала:
- Полторы тысячи возьму с тебя, - из-за сдвинутой на глаза кроличьей шапки
пробурчал щетинистый подбородок.
- Сколько?! Ты чё, охренел, мужик?! Ты откуда такие цены взял?!
- Пошёл на хер тогда! Пиз..уй до вокзала на своих! И дверь закрой, тепло уходит!
Всё равно вам тут всем хана!
Пришлось идти пешком. Началась метель. По пути несколько раз попадались какие-то
люди-конверты, укутанные как немцы под Сталинградом. Никто не знал, что делать,
но знали, что будет дальше. Дальше будет смерть. Наконец-то попался
проинформированный человек-конверт. Сначала про тёплые вещи у меня спросил.
Затем вкратце поведал, что будут морозы до -30 градусов, что в Москве такая же
обстановка, что произошли аварии на многих АЭС регионов, следом аварии произошли
в котельных, компрессорных, насосных станциях, горят нефте-маслохранилища, что
на вокзале не ходят поезда – нет мазута, что мы все умрём от голода или холода.
«Безнравственное правление всегда оборачивается природными катаклизмами» - это
ещё Конфуций изрёк. Осталось добавить сюда «и техногенные катаклизмы тоже».
Пришлось брести назад. Я всё равно уеду (уйду) отсюда, не дожидаясь эвакуации.
Только вот куда? Пережить бы зиму. 2 декабря. Возвращаясь в обледенелую квартиру с неожиданно найденными в
припорошенной снегом куче мусора досками (буду искать «буржуйку» и ждать
эвакуации), поднял взгляд на многоглазые окна дома. Растирая запотевшие окна
изнутри, люди, множество людей-конвертов глядят на меня. Их так много. И никто
не эвакуирован. Никто. Все замёрзнут. Все жадно глядят, как я тащу доски.
Спрятать мне их некуда. Писать придётся меньше – жутко мёрзнут пальцы и
кончаются чернила в ручке. Всюду грабят магазины. 3 декабря. Видел первый труп. Сидит на углу нашего дома, окоченевший. С него уже
успели снять шерстяной платок и валенки, ноги без носок, почерневшие. –22
градуса. Это блокадный Ленинград, десятки блокадных Ленинградов по России…
Срочно надо найти «буржуйку» или «шмель» какой-нибудь. И ручку шариковую. А где
керосин брать? 4 декабря. Доел последнюю краюху хлеба. Остались крупы, немного сахара, пара
яиц, упаковка «деревянных» макарон. Снял с очередного покойника хорошие валенки.
Пригодятся. Эти уроды в своих магазинах для городских мещан всю обувь зимнюю на
тонкой подошве продавали. Вот у меня есть пара таких «полусапог», стоит в углу.
В них даже дома ноги мёрзнут. Разводить дома костёр не стоило – чуть от дыма не
задохнулся. А доски всё в прихожей лежат. Надеюсь всё же раздобыть «буржуйку».
Вторую ночь подряд - буран и жуткий мороз. 5 декабря. У пожилой соседки Сони в квартире сегодня замёрзли насмерть двое
маленьких внуков. Я им одеяла носил, носки, пальто осеннее отдал, пару
стареньких валенок, в которых они ноги поочерёдно грели. Даже немного говядины
мороженной давал. Пришлось одеяла назад забрать. Тётя Соня не плакала, только с
пронзительной чувственностью расцеловывала их, остывших, и приговаривала, что
несколько лет назад дурой была – отказалась купить примус у знакомой. Во дворах
вокруг прогоревших кострищ тут и там лежат замёрзшие трупы – всё, что можно было
сжечь, сожгли. Смерть нетерпеливо дышит над нами. 6 декабря. В нашем районе очень мало людей осталось. Всюду замёрзшие трупы. Их
некому убирать. Надо сходить в восточный район города – там, насколько я слышал,
у людей керосин есть и «буржуек» много в квартирах. Если кто-то умер, то у него
там можно и керосина, и примус, и «буржуйку» забрать. 7 декабря. Сегодня спугнул двух мародёров в своей квартире. Они думали, что я
под тряпьём своим околел, и зашли спокойно. Стали вещи тёплые искать. Я из-под
тряпья высунулся и истошным, внутриутробным матом на них. Те испугались и
убежали. Мародёры пока ещё пугливые у нас, но это ненадолго. Очень холодно,
терпеть нет сил. Эвакуации не будет. 8 декабря. Из-за того, что весь день под одеялами лежу и даже ем под одеялами,
болит всё тело. Приходится на прогулку выходить. Стало тяжело передвигаться.
Пожилая тётя Соня умерла. От мороза трескается кожа лица и сильно болит.
Кончились чернила. 12 декабря. Я сегодня очень весел. Во-первых, я нашёл чернила для шариковой
ручки. Во-вторых, был два дня назад в восточной части города и раздобыл себе
еды. Просто шёл по улице, гляжу - впереди человек-конверт бредёт, шатаясь. Вдруг
резко падает. Пока к нему подошёл я, он уже остыл. За пазухой бедняга тащил
консервы, яйца варёные (откуда только?), хлеб, мёрзлые картофелины, самогон(!) и
немного чёрствого хлеба. Покойнику они не нужны. Набрал множество горючего
материала в округе (деревянные бруски, гипсокартон, старый линолеум и т.п.). В
восточной части города никого почти не осталось. Видел того водилу с щетиной,
которого я останавливал, когда шел на вокзал. Без своей кроличьей шапки он сидел
впереди своего обшарпанного авто с ободранными покрышками и вывороченным задним
сидением, истыканный ножом. Кругом бурый снег под открытой дверью его авто.
Очень холодно. Лиловая щетина у водилы покрылась густым инеем. Много замёрзших
трупов. 14 декабря. Наконец-то! Сумел добыть то, что искал! Вчера заметил, как трое
каких-то доходяг мимо моих окон тащат очередной горючий материал в виде старого
дивана. Причём двое тащат, а один рядом ковыляет с небольшой дубиной. Видимо,
«вооружённое сопровождение». Сегодня утром картина повторилась. Только бидон с
чем-то тащили, мародёры хреновы. Решил их подстеречь после обеда и попытаться
отобрать что-нибудь. Взял с собой длинный кухонный нож, вышел во двор и стал
ждать. Через некоторое время появились эти трое, и я не поверил своей удаче, –
они тащили, кряхтя и часто останавливаясь, старую «буржуйку». Главное,
использовать неожиданность. Холод больше не выносим. Я убью их всех! Я лег на
снег рядом с чьим-то окоченевшим трупом и притворился покойником. Дождался,
когда троица поравняется со мной. Соскочил неуклюже и кинулся на них. Сходу
тому, который с дубиной был, ударил ножом в спину. Конвоир истошно заревел.
Дёрнул за рукоять – нож не поддался. Толкнул на снег хрипящего, с застрявшим
ножом в спине конвоира, и схватил выпавшую из рук его дубину. Кинулся на
следующего, который поскользнулся и упал, а третий кинулся наутёк. Принялся
методично охаживать упавшего дубиной по голове: « Ты что же, а-а-а!.., сука,
делаешь?! Что мы… тебе сделали?! Это наша вещь! Мы замерзаем, у нас дети
замерзают, отребье! Не убив…» После моего прицельного удара лежавший, не успев
договорить фразу, притих. Конвоир, лежа на снегу в луже крови, бился в
конвульсиях. Зов предков одолел во мне Человека. Так я становлюсь добытчиком.
Сильно обморозил пальцы на правой руке. Оставшимся самогоном пришлось их
растирать. Главное, дотянуть до весны. 15 декабря. В квартире стало теплее. Буду искать дрова. Сильно устал, когда
тащил «буржуйку» в квартиру и устанавливал её в комнате. Пришлось повозиться с
дымоходом. Съестного осталось мало (полкило гречки, кило сахара, 100 граммов
чая, несколько сухарей). Наверное, я умру от голода. 18 декабря. Обмороженные пальцы не чувствую. Это плохо. Писать тяжело. Рука
немеет. После установки «буржуйки» стало потеплее, но я два дня лежал и не мог
даже в туалет встать – столько ушло на неё сил. Хочу жареного мяса и вина. 19 декабря. Закончился «горючий материал». Пришлось перейти к книгам, которыми
была уставлена вся стенка гостиной. Ницше, Гоголь, Бомарше, Лимонов, Маяковский,
Руссо, Гёте, Шекспир, Есенин, Горький, сочинения Ленина… Я должен дожить до
весны. Господи, я должен дожить до этой весны! Как же холодно, чёрт побери! 21 декабря. Съел последние сто грамм сахара. В квартире стоит смрад. Я больше не
могу ходить по нужде на улицу – просто нет сил. Пришлось несколько дней назад
сделать уборную в малой комнате, а так как дверь, которая должна закрывать эту
комнату, пошла на дрова, то вонь расползается по всей квартире. Очень холодно.
Сегодня на термометре за окном -32 градуса. Надо найти что-нибудь съестное.
Соседи в моем подъезде все умерли. 22 декабря. «Как же вот в войну блокадники их ели?» - очень давно думал я.
Оказывается, ничего. Даже жирная попалась крыса. Отмороженный мизинец начал
чернеть. Попытаюсь его отрезать. 27 декабря. До весны – два месяца. Думаю, доживу. Скоро Новый Год. Решил себя
побаловать – заготовил много превосходного мяса. Правда, оно сладковатое
малость. Благо, соль есть. Готовлю с удовольствием. В квартире чудесный запах.
Сегодня сварил отменный бульон. Мясо хорошенько солю перед тем, как съесть. Об
этом я мечтал – сытно поесть. Теперь жгу диван и половые доски в соседней
комнате. 28 декабря. От такого хорошего питания улучшилось самочувствие – больше энергии
стало, стал больше гулять. Отрезанный палец затянулся, но чернеет теперь вся
кисть. Это сильнейшая гангрена. Необходимо найти человека, который поможет мне
её отрезать. Рассчитаюсь с ним мясом. Только вот где их теперь искать, людей-то?
Видел себя в зеркало, ведь прошёл ровно месяц с начала катастрофы. Я себя узнал
только по цвету глаз и форме ушей. Что же творится в других городах?
